скидки

 

 

Ребенок и семейная жизнь при старом порядке

стоимость

Авторы:
Филипп Арьес

Екатеринбург, Издательство Уральского Университета, 1999

Темы
Дети и Родители

Отрывок из книги.

Глава 5. От бесстыдства к невинности

Скачать книгу целиком в pdf

Один из неписаных, но строго соблюдаемых законов современной морали требует от взрослых воздерживаться в присутствии детей от всякого намека, особенно шуточного, на темы половых отношений. Явление совершенно чуждое средневековому обществу. Сегодняшний человек, взявшийся читать дневник королевского врача Эроара, куда тот заносил малейшие подробности жизни молодого Людовика XIII, почувствует себя весьма неловко, натолкнувшись на вольности, которые допускаются в обращении с детьми, на грубые шутки и неприличные жесты, которые никого не смущали и казались совершенно естественными! Ничто не даст нам лучшего представления о различии восприятия детства в конце ХVI - начале ХVII веков и восприятия детства сегодня.

 

Людовик ХIII еще не достиг возраста одного года. «Смеется в полную силу легких - нянька двумя пальцами ему возбуждает петушок». Замечательная шутка - ребенок тут же усваивает ее и окликает пажа, «задирает рубашку и показывает петушок».
Ему год. «Дофину очень весело - отмечает не без удовольствия Эроар - заставляет каждого теребить свой петушок». Он уверен - всем это нравится. Та же игра при гостях, их двое господин де Боньер с дочерью: «со смехом задирает рубашку и показывает петушок, особенно девочке, затем прижимается к ней и начинает тереться всем телом». Все находят эту выходку столь забавной, что ребенок не упускает случая ее повторить, перед» маленькой дамой он снимает рубашку и демонстрирует свое достоинство с невероятным пылом. Он очень возбужден. Ложится на спину, чтобы девочке было лучше видно».


В возрасте около двух лет он уже жених, его невеста - испанская инфанта. Окружающие разъясняют, что это значит, и он, по-видимому, все хорошо понял. Его спрашивают: «Где живет дружок инфанты? Он кладет руку на петушок».
В течение первых трех лет его жизни никто не видит ничего плохого в том, чтобы шутя прикоснуться к половым органам ребенка: «Маркиза де Верней часто запускала свою руку ему Под платье; он хотел, чтобы его укладывали в кровать Кормилицы Иона играла с ним таким образом». «Мадам де Верней, желая поиграть с дофином, взяла его за соски. Он отталкивает ее со Словами: "Не надо, не надо, оставьте, подите прочь". Он не хочет более позволять маркизе трогать его соски. Ему нашептала Кормилица: "Мсье, ни за что не Позволяйте трогать ваши сиси или петушок, а то отрежут". Он это запомнил».
«Встает после сна и не хочет надевать рубашку: "Но-но рубашку, сначала хочу дать молочка из моего краника"; Взрослые по очереди подставляют ладонь, он произносит пс-пс, делает вид, будто оттуда что-то льется и, оделив всех присутствующих, Позволяет себя одеть».
Или классическая шутка, довольно часто повторяющаяся, ему говорят: «Мсье, пропал ваш петушок! Он отвечает: "Да от она", - и приподнимает его пальцем». Подобные шутки исходи ли не от слуг, не от безмозглой молодежи и не от женщин легкого поведения, как, например, любовница короля. Королева, мать Людовика XIII, «взяв его за петушок, говорит: сын мой, я поймала вас за клювик». Дальше - больше. «Раздетые догола, он и мадам (его сестра ) ложатся в кровать к королю. Они возятся, целуясь и щебеча, королю очень нравится. Он спрашивает сына: сын мой, где приданое маленькой инфанты? Тот показывает и говорит: оно совсем без костей, папа. Потом когда пенис напрягается, он добавляет: а бывает с костями».
И действительно, взрослые забавляются, наблюдая его первые эрекции. «Проснулся В 8 утра, позвал мадемуазель Бетузе и говорит: 3езе, мой петушок, как подъемный мост; вот он Поднялся, а вот опустился" - он его оттягивал то вверх, то вниз».


В четыре года его половое воспитание достигает кульминации. «Отвели В покои королевы. Мадам де Гиз показывает ему кровать: вот, говорит она, на этой кровати вас сделали. Он в ответ: с мамой?» «Обращается к мужу кормилицы: что это? - Это, говорит тот, мой шелковый чулок. - А это? (была такая игра)
Это мои тапочки Из чего они? - Из велюра А это?
Это гульфик А что там внутри? - Не знаю, мсье Э, да там петушок! Для кого он? - Не знаю, мсье Да для мадам Дундун (кормилицы)


«Становится между ног мадам де Монгла (гувернантки, весьма почтенной женщины, которая, кажется не более шокированной, чем сам Эроар, подобными проказами, недопустимыми по сегодняшним меркам). Король говорит: смотрите, мадам де Монгла только что родила сына. Дофин бежит к королеве и становится у нее между ног».

Начиная с пяти лет окружающие перестают играть с его половыми органами. Теперь он играет с половыми органами других. Мадемуазель Мерсье, одна из горничных, присматривавшая за ним ночью, еще не встала с постели - ее кровать находится рядом с кроватью маленького Людовика (прислуга часто спала в той же комнате, что и дофин, и не очень стеснялась его присутствия, даже если речь шла о супружеских парах). «Он полез к ней играться», просит ее пошевелить поочередно пальцами ног, она поднимает по его просьбе ноги вверх, он «говорит кормилице, чтобы та принесла розги, так как он хочет пошлепать служанку по ягодицам. Добивается исполнения.  Кормилица спрашивает: Мсье, что вы видели у Мерсье? Отвечает холодно: Я видел попку. Что вы видели еще? Отвечает серьезно, без эмоций, что видел ее письку». В другой раз «играет С мадемуазель Мерсье, зовет меня (Эроара) и сообщает, что у Мерсье писька вот какая (показывает - в два его кулака) и что там сыро».


Начиная с 1608 года подобные шутки исчезают, принц становится - в семь лет - маленьким мужчиной, пришла пора учиться прилично себя вести и говорить. Когда его спрашивают, откуда появляются дети, он ответит совсем как мольеровская Агнесса - из уха. Мадам де Монгла, гувернантка, останавливает его, когда «ему вздумалось показать пенис маленькой Вентле». И если гувернантке случается положить его утром в свою кровать, между ней и ее супругом, Эроар возмущен. Десятилетнему мальчику внушали такую сдержанность, которой и в голову никому не приходило требовать от него же в возрасте пяти лет. Таким образом, собственно воспитание начиналось лишь после семи лет. И еще - похоже, что эта запоздалая забота о приличии обязана своим появлением начавшейся реформе нравов, первой ласточке реформаторского обновления ХVII века. Как будто воспитанию поддаются только те, кто приблизился к возрасту без пяти минут взрослого человека! К четырнадцати годам Людовик ХIII уже знал все, так как в четырнадцать лет и два месяца его, можно сказать, насильно уложили его женой. После церемонии венчания «он прилег и потом отужинал в постели без четверти семь. Господин де Граммон в компании других молодых сеньоров рассказывает ему различные истории, это укрепляет молодого. Он просит принести ему туфли и идет в покои королевы матери, затем в 8 часов его укладывают с королевой, его супругой, в присутствии королевы-матери; в десять пятнадцать он выходит из спальни, утверждая, что поспал часа два после двух раз. Похоже, что так: и член у него красный».


По-видимому, к тому времени четырнадцатилетних мальчиков все реже можно было видеть в роли новобрачных, девочек же еще долго отдавали замуж в тринадцать лет.


Томас Платтер в своих воспоминаниях студента-медика (конец ХVI века) пишет: «Я знал мальчишку, который это сделал (на свадьбе служанки своих родителей он завязал узелок на швейной игле, чтобы муж был не в состоянии выполнить супружеский долг). Невеста с трудом упросила его снять заклятие - он, в конце концов, согласился и развязал узелок. Молодой супруг снова обрел свои силы и полностью выздоровел».

 

Отец де Дэнвиль, специалист по истории иезуитов и педагогики эпохи гуманизма, Констатирует: «В те времена (ХVI век) никто не стеснялся присутствия детей. При них могли сказать все, что угодно, выкинуть какую-нибудь неприличную шутку; дети все видели и все слышали».

Моральный климат в других семьях - дворянских и простых - вряд ли сильно отличался от морального климата королевской семьи. Эта манера приобщать детей к шуткам взрослых на половую тему не противоречила нравам и не шокировала «общественное» мнение. В семье Паскаль двенадцатилетняя Жаклина Паскаль писала стихи, посвященные беременности королевы.

Абсолютное отсутствие сдержанности по отношению к детям, эта манера приобщения их к шуткам вокруг половых отношений поражает нас: свобода выражений, еще больше выходок, эти прикосновения - можно себе представить, что сказал бы современный психоаналитик! И он был бы не прав в своих оценках. Отношение к половой жизни и, без сомнения, сама половая жизнь меняются сообразно эпохе и образу мыслей. Сегодня поведение взрослых, описанное Эроаром, показалось бы последней стадией сексуального расстройства и никто не решился бы на такое открыто. Все обстояло иначе еще в начале ХVII века.


На гравюре Бальдунга Грина (1511) изображено Святое семейство. Странным кажется положение руки св. Анны - она раз двигает ляжки ребенка, как будто хочет высвободить и погладить его половой орган. Неверно было бы усматривать в этом хоть какой-то намек на разврат.


Пристрастие играть с половыми органами детей принадлежит давней, очень распространенной традиции, следы которой можно найти и в наши дни в мусульманских странах. Мусульманский мир остался в стороне, как от научно-технического прогресса, так и от великой реформы моральных устоев, сперва церковно-христианской, а потом и светской, которая дисциплинировала обуржуазившееся общество Англии и Франции ХVIII и особенно XIX века. До сих пор мы встречаем в мусульманских странах черты поведения, поражающие нас своей странностью, но которые нисколько не удивили бы достопочтенного Эроара. Об этом можно судить по отрывку из романа «Статуя из соли». Автор тунисский еврей Альбер Мемми, и его книга является довольно любопытным свидетельством о тунисском традиционном обществе и молодых тунисцах с полузападным мышлением. Герой рассказывает сцену, - которую он наблюдал в трамвае по дороге в лицей (действие происходит в столице Туниса): «Передо мной мусульманин с сыном, совсем маленьким мальчиком, шапочка на макушке и руки, измазанные хной; слева - продавец пряностей с Джербы, он едет за покупками, зажав сумку между ног и положив карандаш за ухо. В вагоне жарко и продавец начинает ерзать. Он улыбнулся мальчику, тот, сверкнув глазами, устремляет взгляд на своего отца. Отец явно польщен вниманием, он успокоил сына и улыбнулся джербийцу. - Сколько тебе лет? - спросил торговец малыша Два с половиной - ответил отец (возраст маленького Людовика ХIII). - А что, кошка у тебя это уже съела? продолжает торговец, обращаясь к ребенку Нет – говорит отец - он еще не обрезан, но недолго осталось ждать. - Вот как! - воскликнул продавец пряностей, он нашел тему для разговора с мальчиком Ты мне продашь свою маленькую штучку? - Нет! - почти выкрикнул ребенок. Очевидно, ему знакома эта игра - с ним уже не раз торговались и раньше. Как, впрочем, и со мной (еврейским мальчиком) тоже. Меня окружали другие люди, но было то же чувство одновременно стыда, странного любопытства и желания продолжать игру. Глаза ребенка сверкали от удовольствия ощущения зарождающейся мужественности (современное ощущение - Мемми, дитя нынешнего времени, наблюдал у детей раннее пробуждение интереса к половым отношениям; наши предки, напротив, думали, что ребенок полностью лишен понятия о своей принадлежности к тому или иному полу) и от возмущения этой полной намеков дерзостью. Он посмотрел на своего отца. Тот улыбался, это была дозволенная игра. Пассажиры вокруг одобрительно зашумели - их внимание было сосредоточено на традииионноu смене Я тебе дамза нее 10 франков, предложил джербиец. - Нет, - ответил мальчик Ну, продай мне свою п... - не унимался торговец. Нет! - А за 50 франков? - Нет! - Ну, хорошо, уговорил тысяча! - Нет! - В глазах джербийца мелькнул алчный огонек Тысяча и к ней мешок конфет! - Нет, нет! - Ты отказываешься? Это твое последнее слово? - Торговец сделал вид, что он вне себя от ярости. Последний раз спрашиваю, продашь? - Нет! - Вдруг этот взрослый человек вскакивает и, сделав страшное лицо, запускает руку в детские штанишки. Мальчишка колотит его изо всех сил кулачками. Отец громко хохочет, джербиец корчится, как будто ему очень больно, а пассажиры с улыбкой одобрительно кивают».
Не правда ли, этот эпизод из жизни ХХ века как нельзя лучше помогает нам понять век ХVII до реформы морали? оставим анахронизмы, вроде попытки объяснить через инцест странную чрезмерность материнской любви мадам де Севинье. Согласно одному ее издателю, здесь речь идет об игре, в которой не больше злого умысла, чем в сегодняшних анекдотах, которые рассказывают друг другу мужчины.


Эта полуневинность, кажущаяся нам развратной или наивной, объясняет популярность с ХV века темы писающего ребенка. Он занимает свое место среди изображений, помещенных в часословах и на картинах религиозного содержания. В религиозном календаре Хеннеси и в требнике Гримани6 один из Зимних месяцев изображен так: деревня, занесенная снегом; одна из Дверей открыта, внутри можно разглядеть женщину за пряжей, мужчину, греющегося у огня; на пороге стоит ребенок и писает в снег.
На картине «Esse homo» кисти фламандца П. Петерса, предназначенной, без сомнения, для храма, в толпе зевак можно увидеть и детей: мать подняла мальчика над толпой, чтобы он лучше видел происходящее. Озорные дети забираются на портики. Внизу писает мальчик, держась за руку своей матери. Магистраты Тулузского парламента могли наблюдать подобные сцены во время службы в часовне парламентского дворца. Большой триптих о жизни Иоанна Крестителя. Центральная часть пророчество. Есть и дети. В толпе: женщина, кормящая грудью, мальчик, забравшийся на дерево, немного в стороне другой мальчик, подняв полы одежды, писает прямо под носом у членов парламента.


Обилие детских образов в массовых сценах, с неизменным повторением некоторых тем (младенец, сосущий грудь, писающий ребенок) в ХV и особенно XVI веках являются признаком ранее неизвестного интереса к детству.
Нужно, впрочем, отметить еще одну сцену, часто повторяющуюся в иконографии той эпохи - обрезание. Процесс изображен с почти хирургической точностью. Не надо искать в этом какой-либо подвох. По-видимому, праздники Обрезания Господня и Введения Богородицы во Храм считались в XVI и БХVII веках детскими праздниками, единственными до первого причастия. В парижской церкви Св. Николая можно увидеть полотно начала ХVII века, привезенное из аббатства Сен-Мартен де Шан. Обрезание происходит при большом стечении народа, в основном детей. Одни в сопровождении родителей, другие сами по себе, взобравшиеся на колонны, чтобы было лучше видно. Сегодня кажется странным, что для детского праздника вы бор пал на Обрезание. Удивимся мы, но не мусульманин нынешнего столетия, ни европеец XVI или начала ХVII века.
Таким образом, взрослые не только без тени смущения приобщали детей к хирургической операции, пусть даже религиозного характера, на половом органе, но и позволяли себе при всех и, будучи в полном сознании шутки, становившиеся совершенно непозволительными, как только ребенок достигал возраста полового созревания, то есть возраста, когда он считался почти взрослым. Этому есть две причины. Прежде всего, считалось, что ребенок, не достигший подросткового возраста, был безразличен к разнице полов, и подобные шутки и намеки для него проходили без последствий, они ничего не значили, теряли свою половую направленность и становились полностью нейтральными. И еще не появилось сознание того, что всякое обращение к вещам, касающимся половых отношений, даже без задних мыслей и какого-то конкретного контекста, может повредить детской невинности. В те времена особо не задумывались, существует ли вообще понятие детской невинности.
Таким, по крайней мере, было общественное мнение. Его уже не разделяли моралисты и воспитатели, во всяком случае, лучшие из них - новаторы, к которым, впрочем, мало прислушивались. Однако, оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать, что именно благодаря их заслугам новая концепция, принятая нами, в конце концов, победила.
Эти веяния восходят к ХV веку, к эпохе, когда они оказались уже достаточно сильны, чтобы положить начало переменам в воспитательной практике школе. Главным представителем новых идей является Жерсон. Для своего времени он - самый наблюдательный из бытописателей детства, и в частности сексуальной стороны жизни детей. Это новый оценочный подход к поведению, свойственному только детям, о чем можно судить по написанному Жерсоном трактату Ое confessione molliceilо, посвященному этой проблеме. Попробуем разобрать его в контексте первых признаков иного отношения к детству, обнаруженных нами в иконографии и в эволюции детского костюма.

Скачать книгу целиком в pdf

На главную

Зарезервируйте место в группе

Зарезервировать место в группе

Или закажите звонок специалиста

Звонок специалиста
Свяжемся с вами в течение дня и бесплатно проконсультируем